Лобсанг РампаЛобсанг Рампа

Лобсанг Рампа — буддиский монах и доктор медицины. Один из известнейших писателей жанра эзотерика XX века. Согласно автобиографической книги «Третий глаз», Лобсанг Рампа происходит из очень влиятельного тибетского рода, одного из самых уважаемых в Лхасе, столице Тибета. Отец был одним из лидеров Тибетского правительства, мать занималась управлением домашними делами. Согласно тибетскому обычаю, в 7-летнем возрасте автор получил от астрологов пророчество (было предсказано: после суровых испытаний в семь лет он поступит в монастырь, где получит профессию монаха-хирурга. Его ожидают жестокие страдания, затем он покинет родину и будет жить среди чужих, странных людей. Он потеряет всё, начнёт всё сначала, и в конце жизни его ожидает большой успех), в соответствии с которым Лобсанг Рампа был отдан в ламаистский храм медицины под названием чакпори, где его попечителем стал Далай-Лама тринадцатый. Там под руководством своего наставника и других учителей храма он воспитывался как священник-врач, осваивал медицину, хирургию, астрологию и другие науки. Через некоторое время, когда Лобсанг проходит все этапы от абсолютного новичка до Ламы настоятеля монастыря, он отправляется в Китай, а затем в западные страны по своему жизненному пути. В 1960-х годах, из-за проблем со здоровьем, он переехал на постоянное место жительства в Канаду. Он, его жена и приемная дочь (которая также была и его секретарем), стали канадскими гражданами в 1973 году. Лобсанг Рампа умер в Калгари 25 января 1981 года.

Рампа Лобсанг
«Жизнь с Ламой»

Каменная терраса под моим окном просто кишела людьми. Мадам Дипломат кивала, кланялась и была такой любезной, что я сразу же поняла, что это особенно важные гости. Как будто по мановению волшебной палоч­ки появились маленькие столики, покрытые красивыми белыми скатертя­ми (мне в качестве скатерти приходилось пользоваться газетами — Le Paris Soir), и слуги в огромном количестве приносили еду и питье. Я отвернулась от окна и уже собралась свернуться калачиком, но вдруг внезапная мысль заставила мой хвост снова вздернуться в тревоге. Я поза­была о самой элементарной предосторожности; я забыла то, чему прежде всего научила меня Мама.  «Всегда исследуй незнакомую комнату, Фифи, — говорила она. — Тща­тельно обойди все уголки. Проверь все выходы. Будь готова столкнуться с необычным, неожиданным. Никогда, НИКОГДА не ложись отдыхать, прежде чем ты не будешь достаточно знать место, где ты собираешься это сделать!» С виноватым видом я поднялась на ноги, понюхала воздух и решила, как продолжать обследование. Сначала я пошла вдоль левой стены и дальше по кругу. Спрыгнув на пол, я посмотрела на свое место на подоконнике, принюхиваясь и пытаясь уловить что-нибудь необычное. (далее…)

Рампа Лобсанг
«Доктор из Лхасы»

Наше путешествие продолжалось. Мы делали привалы с таким расчетом, чтобы к вечеру оказаться поблизости от какого-нибудь ламаистского монастыря и остановиться там на ночь. Поскольку я был ламой и даже настоятелем — Признанным Воплощением, — встречая нас, монахи всячески старались оказать нам достойный прием. Более того, я путешествовал под личной протекцией Далай-Ламы, а это значило немало. Мы приближались к Кантингу. Этот город славился своими ярмарками, на которых продавались яки. Однако больше всего он был известен как центр экспорта брикетного чая, который очень популярен в Тибете.  Этот чай завозится из Китая и представляет собой не просто сухие чайные листья, а довольно своеобразную смесь. Эта смесь содержит чайные листья вместе с веточками, соду, селитру и несколько других компонентов. Дело в том, что пища в Тибете имеется не в таком изобилии, как в других частях мира, и поэтому наш чай должен быть не только питьем, но и чем-то вроде супа. В Кантинге приготовляют эту чайную смесь, а затем прессуют ее в блоки, или брикеты, как их чаще называют. Эти блоки делаются такого размера и веса, чтобы их было удобно перевозить сначала на лошадях, а затем на яках, которые доставляют их через высокие горные перевалы в Лхасу. Там их продадут на рынке, а после этого развезут по самым отдаленным уголкам Тибета. (далее…)

Рампа Лобсанг
«Главы жизни»

Заросли высоких сорняков на краю грязного пустыря слегка раскачивались на ветру. По краям тротуара рос дикий щавель с широкими, неровными по краям листьями, и оттуда во мрак темной улицы внимательно вглядывалась пара немигающих зеленых глаз. Медленно и очень осторожно с нечетной стороны улицы появился худой рыжий кот. Он остановился и внимательно понюхал воздух, выискивая в нем запахи других животных. Друзья — у него их не было, ведь коты, которые жили на ЭТОЙ улице, вели полуподпольный образ жизни и на них всегда поднималась рука всякого встреченного ими существа. Убедившись наконец, что все в порядке, он прошел к центру проезжей части, и, усевшись там, начал тщательно приводить себя в порядок. Застыв с поднятой к небу левой ногой, он долго и терпеливо занимался собой. Он остановился на мгновение, чтобы перевести дыхание, и посмотрел на уходя­щую вдаль мрачную улицу.  Грязные кирпичные дома из какой-то другой эры. Оборванные занавески на грязных и запыленных окнах с шелушащейся краской и гниющими ставня­ми. Откуда-то донеслось резкое шипение полусломанного приемника и сразу же смолкло, словно успев лишь выкрикнуть проклятие в адрес тех, кто осуж­дает громкую музыку. (далее…)

Рампа
«Третий глаз»

Старый Тзу славился как суровый и принципиальный наставник. Всю свою жизнь он исповедовал настойчивость и твердость, и вот те­перь его терпение — как воспитателя и инструктора верховой езды у четырехлетнего ребенка —подвергалось серьезному испытанию. На эту должность уроженец Кама был отобран из большого числа претенден­тов благодаря высокому, свыше семи футов, росту и огромной физичес­кой силе. В тяжелом войлочном костюме широченные плечи Тзу выгля­дели еще более внушительными. В Восточном Тибете есть одна область, где мужчины особенно выделяются ростом и крепким сложением. Это всегда обеспечивает им преимущество при наборе монахов-полицейс­ких в ламаистские монастыри. Толстые подкладки на плечах одежда делают этих стражей порядка еще массивнее, а лица, вымазанные чер­ной краской, — просто устрашающими. Они никогда не расстаются длинными дубинами и в любой момент готовы пустить их в дело; все это не может вызвать у несчастного злоумышленника ничего, кроме ужаса. Когда-то Тзу тоже служил монахом-полицейским, но теперь — ка­кое унижение! —должен был нянчить малыша-аристократа. Тзу не мог подолгу ходить, так как был сильно искалечен; он даже редко слезал с лошади. В 1904 году англичане под командованием полковника Янгхаз-бенда вторглись в Тибет, опустошили страну, считая, очевидно, что лучший способ завоевать нашу дружбу — это обстрелять из пушек наши дома и перебить часть и без того малочисленных тибетцев. Тзу, прини­мавшему участие в обороне, в одном из сражений вырвало часть левого бедра. (далее…)

Лобсанг Рампа
«Тибетский мудрец»

Оправившись, я стал исследовать окрестности и обнаружил, что скала, на которую мы взобрались, является исключительно скользкой. Но все же я дошел до конца тропинки и остановился у камня, который явно был подвижным. Он выглядел как уступ, и я без особого интереса подумал о том, почему уступ находится в столь странном положении. Любознательный от природы, я стал тщательно исследовать камень и к удивлению своему обнаружил, что над ним поработала рука человека. И все же как удалось при­нести его сюда и расположить столь интересным образом? Итак, я просто бездумно ударил по камню ногой, забыв, что на мне нет обуви. Растирая ушибленные пальцы, я приблизился к другой сто­роне уступа — той самой, с которой мы поднимались. Глядя вниз, я совершенно не мог поверить в то, что нам уда­лось подняться по этому отвесному склону. Отсюда он выглядел словно отполированный, и я почувствовал головокружение при одной лишь мысли, что нам предстоит обратный спуск.  Я потянулся, чтобы достать свой кремень и огниво, и вдруг по-настоящему осознал свое настоящее положение. Сейчас я нахо­дился где-то внутри горы, совершенно голый, без запаса ячменя, без кремня и огнива. Должно быть, я издал какое-то не слишком буддистское восклицание, так как тут же услышал шепот. (далее…)

Лобсанг Рампа
«За пределами»

Теплая летняя ночь, нежно вздыхая, тихо шепталась со склоненны­ми белыми вербами, окружающими Змеиный Замок. Легкая рябь изредка касалась безмятежной поверхности озера, когда одинокая ран­няя рыба поднималась наверх в поисках неосторожного насекомого. Высоко в небе, над покрытыми пеной вечного снега суровыми верши­нами гор гордо сверкала одинокая звезда. Слабый писк и возня, доносившиеся из амбара, выдавали присут­ствие голодных мышей, занятых поисками съестного среди бочонков с ячменем. Но вот послышался шорох шагов Сторожевого Кота, и два внимательных глаза загорелись в темноте. Мыши бросились врассып­ную, настала полная тишина. Кот подозрительно повел носом и, удов­летворенный, прыгнул на низкое окно и уселся там, глядя на быстро приближающийся рассвет. Мерцающие лампы шипели и потрескивали, но тотчас загорались ярче, когда ночной служка подливал в них масла. Внутри Замка кое-где слышалось приглушенное бормотание и мелодичный перезвон мини­атюрных серебряных колокольчиков. На высокой крыше одинокая фигура приветствовала приближающийся рассвет, поднося к губам Утреннюю Зовущую Трубу. (далее…)

  • 1
  • 2